— Что ты плачешь? — Просто так!
Когда война началась Нонне Жукович было всего семь лет, её сестре Вере – три с половиной года. В то тревожное время женщина вместе с семьей жила в Александро-Невской Лавре. После революции монастырь превратился в коммунальные квартиры и многие жили в его корпусах. Нонна Георгиевна вспоминает, что когда происходили бомбежки, её бабушка прятала детей в прихожей от снарядов. Бежать в бомбоубежище не было нужды, стены в Александро-Невской лавре были достаточно толстыми.
«Стоял страшный голод. Моей младшей сестре сильно хотелось кушать, она ложилась, уткнувшись лицом в диван, и плакала. Но когда мама спрашивала её: «Верочка, что ты плачешь?», сестренка отвечала: «Просто так». Никогда не признавалась, что от голода», — рассказывает Нонна Жукович.
Нонна Георгиевна плохо помнит те годы, но какие-то эпизоды, по словам женщины, отчетливо сохранились в её памяти. «У бабушкиной сестры до войны муж и сын были охотниками, и у них была собака Найда. Мы с ней любили играть. Найду выпускали, и она из соседнего корпуса бежала к нам. Дети очень радовались. Как-то её в очередной раз выпустили погулять, и она больше не пришла. Потом выяснялось, что Найду съели соседи», — вспоминает Нонна Георгиевна.
Конец войны женщина встретила в Ораниенбауме, там работала её мать и туда сама Нонна ходила в школу. Пенсионерка признается, что её семья отказалась от эвакуации по Дороге жизни, потому что им не хотелось покидать любимый город, если уж и встречать смерть, то на родной земле.
