Финская Стрельна

О финской Стрельне я осмелюсь написать от первого лица, потому что последние 25 лет зарабатываю «на русский хлеб с финским маслом» тем, что достаточно хорошо владею финским языком и могу обучить ему других. Я — в теме, но этот мой пост нельзя рассматривать, как историческую справку. Всё очень субъективно. Но начну, всё-таки, с маленького экскурса в прошлое.

Наша Стрельна располагается на исторической территории, которую с 17 века называют Ингерманландия или Ингрия (Inkerinmaa). Это некая «страна в стране» — то в Швеции, то в России. Границы Ингерманландии точно не определены, они менялись в разные времена, сейчас Ингерманландию можно найти на карте Ленинградской области. Издревле на территории Ленинградской области жили финские племена, старейшими из которых считаются водь и ижора. Земли, на которых стоит наша Стрельна, всегда были предметом военных разбирательств между Швецией и Россией. В 1617 году после продолжительной войны некоторые территории современной ленинградской области по «Столбовскому миру» отошли Швеции. Именно тогда укоренилось название – Ингерманландия. В 1630-х годах в Стрельне появилась усадьба шведского наместника Иоганна Шютте. Шведы стали заселять отвоёванные у России территории финноязычными лютеранами. Сюда пришли выходцы из восточной финской провинции Саво — савакоты и из западной Карелии — эвремейсы. На территории нынешней Стрельны поселились савакоты, отсюда, вероятно, у многих жителей нашего посёлка с финскими корнями была фамилия — Саволайнен (моё предположение). Тогда же в Ингерманландии появились и первые немцы, потомки которых составили впоследствии часть населения Стрельны. В начале 18 века Ингерманландия перешла к России в результате Северной войны, но её официальное включение в российские территории было зафиксировано только в 1721 году и закреплено Ништадтским миром. Шведы ушли, а ингерманландские финны остались, в том числе на территории нашей Стрельны. На старых картах можно найти три финских деревни, располагавшиеся на землях нынешней Стрельны. Это — Halosi, Vihkola и Mielisi. Дома деревни Халузи стояли на нынешней Набережной улице, идущей от станции Стрельна вдоль Орловского пруда и отрезке Фронтовой улицы от Волхонки до железно-дорожного переезда. Деревню Викколово вы пройдёте насквозь, прогулявшись по улице Крылова. Некоторые дома этой деревни стояли на том месте, где сейчас новая ледовая арена.

Семья ингерманландцев

В районе кольца 36 трамвая была деревня Миэлиси. А Нагорную улицу занимали дома жителей ижорской деревни. О существовании финской деревни Халузи остались даже фото-артефакты… Ингерманландские финны традиционно занимались сельским хозяйством. Именно они были главными поставщиками овощей, садовых и лесных ягод, грибов на рынки Петербурга- Петрограда-Ленинграда. Мой папа, довоенный житель Стрельны, рассказывал, что до войны в Стрельне был рынок, расположенный на том месте, где у ж/д переезда на Фронтовой сейчас бензозаправка. Местные финны торговали там всем, что давали их прочные и хорошо организованные личные подсобные хозяйства. Мой папа очень точно со своеобразным финским произношением (говоря по-русски, финны имеют большие трудности в произношении всех шипящих звуков, не выговаривают звонкие согласные и не «любят» слов, начинающихся с двух согласных букв, например, «спасибо») передавал присказку стрельнинских торговцев. Звучало это так: «Картоска корапелкка рупла меркка». И всем было понятно, что одна мерка картошки-скороспелки стоит рубль. (На финских рынках картошка до сих пор продаётся не килограммами, а мерками. Мерка- это такой деревянный ящичек, в который помещается примерно три килограмма картошки). Но больше всего хозяйства ингерманландцев славились своими молочными продуктами. Финские молочницы поставляли молоко, сливки, творог и сметану на все городские рынки и разносили свои продукты частным клиентам прямо домой. Я помню, как мы с подружкой ходили за молоком в финскую семью Людикайнен, которая до сих пор живёт на улице Свободы. В 70-х годах литр молока в магазине стоил 28 копеек, а невероятно вкусное с плёночкой сливок на поверхности молоко у Людикайнена — 30 копеек. Сейчас продолжатель этого рода — Пётр Людикайнен — имеет свою столярную мастерскую и принимает заказы на изготовление деревянного декора и мебели. В Нижней Колонии когда-то жила актриса Любовь Виролайнен, получившая эту фамилию от своего ингерманландского мужа. Так вот, её финская свекровь каждое утро в любую погоду вплоть до конца 80-х годов развозила молочные продукты на велосипеде всем желающим стрельнинцам. Я её часто встречала во дворе домов 4 и 6 по Львовской улице. Недаром на Охте стоит памятник финской молочнице. Ингерманландки были последними, кто ещё держал коров в Стрельне. Финны всегда отличались своей особой чистоплотностью, трудолюбием и упорством в достижении цели. Финских женщин с охотой брали в богатые дома в качестве прислуги или для ухода за детьми.

Халузская пожарная дружина Стрельнинского добровольного пожарного общества.

Отличались ингерманландцы и своей грамотностью, потому что, будучи лютеранами в возрасте 15 лет совершали обряд конфирмации — обряд сознательного прихода к вере, а для этого надо было посещать воскресную церковную школу, изучать библию и учить наизусть церковные песнопения — вирши. В конце тридцатых годов на третьей волне репрессий по отношению к ингерманландским финнам все лютеранские кирхи были превращены в подсобные помещения. Закрылась и кирха Святого Иоанна в церковном приходе Tyrö (это Мартышкино), куда по воскресеньям и праздникам ходили финны-лютеране из деревень Халузи и Виккола. Моя одноклассница Валентина Антсон рассказала, что и в худшие времена финские бабушки находили способ соблюдать свои религиозные традиции. Кто-то собирался в частных домах, кто-то умудрялся поймать финское радио, которое каждое воскресенье ровно в 12 часов транслировало службу. Вера поддерживала финнов в самых трудных жизненных ситуациях. В 1996 году кирху в Мартышкино восстановили и вторично освятили. У стрельнинских финнов появилась возможность продолжить веру своих предков после шестидесятилетнего периода «безверья». Кирха в Мартышкино заслуживает того, чтобы однажды в ней побывать.

Кирха святого Иоанна - лютеранская церковь, расположенная в селе Мартышкино, центр прихода Тюрё (фин. Tyrö) Евангелическо-лютеранской церкви Ингрии

В детстве я жила на улице Свободы, а по соседству с нашим домом и на соседних улицах жили финны. Старшее поколение все говорили по-фински, а тех, кто был финном, но говорил по-русски, всё равно можно было узнать по своеобразному акценту. Соседка нашей семьи Берта Иввонен много лет проработавшая медсестрой в Стрельнинском госпитале на Ново-Нарвском шоссе, с родителями и сестрой говорила только по-фински, а со своими детьми только по-русски. В моей 413 школе, в моём классе, и во всех других классах учились ребята, как с финскими, так и с немецкими фамилиями.

Роберт Иванович Йогелайнен, стрельнинец, выпускник 421 школы. Он долгое время работал учителем физкультуры в 413 школе.

Мы никогда не разделялись на компании по национальному признаку. Просто не обращали на это внимание. Если человек хороший, то не важно, какой он национальности. Еще в школьную пору запомнились фамилии стрельнинских финнов: Иввонен, Матикайнен, Карбелайнен, Райкерус, Йогелайнен, Вихко, Хамунен, Лескинен.

413 школа. Выпуск 1981 года. Среди девчонок три стрельнинские ингерманландки: Ольга Йогелайнен, Лена Райкерус и Рита Карбелайнен.

Я была в гостях у своего знакомого — Вильгарда Андреевича Кямяря (Vilharti Kämärä Antinpoika). Ему 83 года, он родом из деревни Лаголово Гатчинского района, но с 1957 года живёт в Стрельне. Вильгард Андреевич рассказал мне историю своей жизни, которая так схожа с историями всех ингерманландских финнов.

Вильгард Андреевич Кямяря - ингерманландский финн, малолетний узник концентрационного лагеря Klooga, житель Стрельны.

Российские финны подвергались репрессиям и депортациям в период с 1930 по 1944 год пять раз. Родителям Вильгарда Андреевича «повезло» — первые три волны репрессий обошли семью Кямяря стороной. Но в 41 году немцы оккупировали Ингерманландию. Всех оставшихся в своих деревнях финнов выгнали из домов и под конвоем, колоннами, пешком направили в Эстонию. Тогда Вильгарду было только шесть лет, и он плохо помнит о том страшном пути, который преодолели его дедушка с бабушкой, родители, семья тёти и он сам. Сначала всех ингерманландцев разместили в эстонской деревне, жили в бараках, на отгороженной колючей проволокой территории. Мужчин заставляли работать: чистить дороги, копать канавы, работать в лесу. Через полгода всех ингерманландцев перегнали в пересылочный трудовой концентрационный лагерь Klooga под Таллином.

В период с 19 по 22 сентября 1944-го в лагере Клоога прошли массовые казни; согласно данным советских историков, расстреляно было порядка 2000 человек. Тела убитых были обложены дровами и сожжены.

Это не был лагерь смерти, хотя условия жизни там были невыносимыми. Пленников заставляли работать на торфозаготовках, на лагерных стройках и местных фабриках. Как сказал Вильгард Андреевич: ”Мы ели только то, что оставалось от немцев и эстонцев, охранявших лагерь”. Дед Вильгарда умер там от тяжелых работ и недоедания, отец был на грани смерти. Но семье Вильгарда Андреевича опять повезло. В 1942 году в Финляндии, воевавшей на стороне фашистской Германии, стала ощущаться острая нехватка рабочей силы, и в 1943 году по запросу финского посла в Берлине, Германия согласилась передать Финляндии 8 тысяч трудоспособных финнов с их семьями из числа узников лагеря Клоога. В это число попала и семья Кямяря. На теплоходах из Эстонии финнов переправляли в Финляндию, где их определяли в батраки к зажиточным финнам. Это спасло жизнь тысячам ингерманландев. Семья Кямяря работала в богатом хозяйстве одного финского профессора, у которого были сельскохозяйственные угодья. Условия жизни были суровыми, но угроза смерти миновала и на этот раз. Там Вильгард пошёл в первый класс финской школы. Каким-то образом отыскался родной дядя Вильгарда по маме – Виктор Таатинен, попавший в Финляндию ещё осенью 41 года.

На дореволюционном фото семья Йоoсеппа Таатинена (Jooseppi Taatinen), деда Вильгарда Кямяря. Дед служил в русской армии, а после революции оказал значимую помощь защитникам Петрограда . На фото из архива Вильгарда Андреевича его мама крайняя слева.

До войны Виктор жил в Стрельне, учился в Ленинграде, и в начале сентября, в тот день, когда немцы заняли Стрельну, остался ночевать в городе у друга. В конце октября, предчувствуя надвигающийся блокадный голод, Виктор с тремя приятелями совершили попытку пересечь линию фронта и дойти до Стрельны за продуктами. В октябре они пробирались по ночам в камышах по прибрежной полосе Финского залива, но были пойманы. Немцы передали Виктора финнам. Те нашли ему рабочее место на заводе в городе Раума. За этот факт в своей биографии Виктор понёс в 44 году тяжкое наказание — 10 лет советских лагерей... Всех финнов, согласившихся после войны вернуться на родину, обманули и прокатили в теплушках со свистом мимо родных домов. Семья Кямяря и ещё шесть ингерманландских семей оказались в Ярославской области. Там им выделили полуразрушенный дом и определили на работу в колхоз. Девятилетний Вильгард пошел во второй класс русской школы, совсем не зная русского языка. Через два года семье Кямяря удалось перебраться в Эстонию, где Вильгарда согласились принять в третий класс при условии, что он за лето выучит эстонский язык. Три года они прожили в Эстонии, но потом их «попросили» и оттуда. Семья Кямяря перебралась в Карелию, где родителей ждала работа в леспромхозе, а Вильгарда учёба на русском языке. Затем опять возвращение в Эстонию, получение советского паспорта эстонского образца и призыв в ряды Советской армии в 1954 году. По словам Вильгарда Андреевича, трёхлетняя служба в армии показалась ему лучшим периодом его жизни за последние тринадцать лет скитаний — там было безопасно, сытно и никто не упрекал его, что он финн. Из армии он вернулся уже в Стрельну. Только в 1957 году ингерманландским финнам разрешили вернуться в свои родные деревни в Ленинградской области. Ингерманландцы, сосланные в разные районы Сибири, Казахстана, в Хибины в 1930 году при раскулачивании, изгнанные в 1935 году из приграничных с Финляндией районов, репрессированные в 37-38 году за то, что говорят по-фински и исповедуют лютеранство, насильно вывезенные в 41 году из районов Ленинградской области, куда наступали немецкие войска в Коми и Архангельскую область, выжившие в нечеловеческих условиях потянулись домой в родные деревни. Многие вернувшиеся стали скрывать своё происхождение, не учили финскому языку своих детей и, наконец, в период с 1990 по 2016 год уехали жить в Финляндию. По инициативе президента Финляндии Мауно Койвисто ингерманландские финны были объявлены потомками тех самых савакотов и эвремейсов, которых в 17 веке шведы «пригласили» пожить на современную территорию Ленинградской области. Теперь их пригласили обратно в Финляндию, как финнов. Проект по репатриации ингерманландских финнов на свою историческую родину длился почти четверть века. Из Стрельны уехали почти все финны, сумевшие доказать двумя подлинными документами своё финское происхождение и подучившие финский язык на специально организованных для этого курсах. Всё обучение оплачивала Финляндия. А я оказалась в центре этих событий, потому что 22 года преподавала финский язык тем ингерманландцам, которые решились изменить свою судьбу в очередной раз. Среди моих учеников были мои одноклассники, мои соседи, мои друзья детства, дети моих учителей и просто много стрельнинцев. На вопрос: «Почему ты уезжаешь?», многие не знали, что и ответить. Это был период экономического упадка в нашей стране, и финны уезжали не потому, что «там хорошо», а потому, что «здесь плохо». И ещё у многих , совершенно незаслуженно наказанных голодом, холодом, тяжкими работами и смертью близких, не притупились горькие воспоминания и обида.
В 1993 году вышло постановление Верховного Совета Российской Федерации о реабилитации российских финнов. Все репрессированные, даже дети, родившиеся в выселенных семьях, получили справки о реабилитации и «о прекращении дела». Вильгард Андреевич один из немногих остался в Ингерманландии, хотя ему, как узнику лагеря Клоога ворота в Финляндию открыты до сих пор. Сын Вильгарда Андреевича уже много лет живёт на севере Финляндии, но каждые две недели приезжает к отцу в Стрельну или увозит его на месяц другой к себе. Здесь у Вильгарда Кямяря живут дочь, внуки и правнуки, но они уже не ощущают себя частью ингерманландского народа. В Санкт-Петербурге, Карелии, Эстонии, Финляндии и Швеции действуют союзы Ингерманландских финнов. Задача таких союзов способствовать сохранению культуры и языка народа. При Санкт-Петербургском добровольном обществе ингерманландских финнов- Pietarin Inkerin Liitto открыты курсы финского языка и действуют творческие коллективы, куда принимают всех желающих петь и танцевать по-фински. В Стрельне уже практически невозможно услышать финскую речь и увидеть курносых, круглолицых, с высокими скулами типичных ингерманландских женщин.

Алла Садовникова https://vk.com/id3349980