Немецкая Стрельна
Нижняя Колония. Вас не удивляет такое название одной из стрельнинских улиц? А у соседей, по пути из Стрельны в Горбунки, есть ещё Средняя и Верхняя Колонии. Эти названия появились в окрестностях Стрельны в начале 19 века, точнее в 1810 году, когда в Стрельнинской немецкой колонии родился первый ребёнок. Откуда же появились немцы в России и, в частности, в Стрельне?
Первая волна переселения немцев в Ингерманландию (читай на южный берег Финского залива) произошла в начале XVII века. Это были добровольные переселенцы из германских земель, преимущественно дворяне, которым шведский король Густав II Адольф в 1622 году предложил имения на льготных условиях, когда каждый мог взять столько земли, сколько были способны обработать прибывшие с ним крестьяне.
В 1763 году Екатерина Великая предприняла шаги по заселению пустующих российских земель. Она издала «Манифест о даруемых иностранным переселенцам авантажах и привилегиях» и «Указ об учреждении Канцелярии опекунства иностранных переселенцев». Получив требуемые гарантии и привилегии, а также целое специальное учреждение, которое будет защищать их права, иностранцы осмелели. Процесс заселения необжитых российских земель начался. Людской поток хлынул в нашу страну, в основной своей массе это были выходцы с юго-запада Германии.
Немцев-колонистов третьей волны пригласил Александр I. Выходцы из района Иновлаца на реке Пилице (территория современной Польши, в то время Пруссии) в 1810 году образовали в Стрельне две немецкие колонии: Нойдорф (Нижняя Колония) и Нойгауз (Верхняя Колония). На новых местах в Стрельне немецких колонистов ждали уже жилые дома, обустроенные по «Высочайше утвержденным проектам и фасадам». В 1811 году в Стрельнинскую колонию поселили 28 семей, среди которых были семьи Адама Лефлера и шесть семей с фамилией Шатц (запомните эти фамилии).
Памятный камень, установленный на немецком кладбище (около "Красного дома") с именами первых жителей Стрельнинской немецкой колонии.
В 1825 году в Стрельнинской колонии насчитывалось 28 дворов, проживало 94 мужчины и 117 женщин. На казенные и собственные средства колонисты обзавелись скотом и инвентарём. Они сеяли рожь и овес, выращивали картофель, капусту, морковь, занимались травосеянием. Велось благоустройство поселения. В 1823 году жители Стрельнинской колонии взяли ссуду на постройку моста. Дорога, проходившая через колонию, в 1834 году была шоссирована. В 1881 году жители Стрельнинской колонии выкупили у великого князя Константина Николаевича земли, выделенные общине при поселении в вечно-потомственное пользование. В 1818 году была построена первая, а затем в 1886 году вторая церковная школа, в которых занятия велись на немецком языке, но был и один учитель русского языка.
В 1891 г. из Петербурга в Стрельнинскую колонию был переведен приют «Вифезда», богадельня для женщин евангелического исповедания всех возрастов, неизлечимо больных и неспособных к труду. Для него было сооружено двухэтажное каменное здание, освящение которого состоялось 22 октября 1892 г.
В 1902 году из Петербурга в немецкую колонию был переведен приют Святой Магдалины, который работал под патронажем «Дома защиты и спасения падших девушек и женщин». В 1895 году общество велосипедистов-любителей из Стрельны построило в немецкой Нижней колонии циклодром. Земельный участок под застройку предоставил колонист Бреннер. Циклодром стал настоящим культурным центром южных пригородов столицы. Рядом с ним построили большое помещение для собраний и танцевальных вечеров, а также летний театр. 7 февраля 1898 года на средства землевладельца Е.И. Ламанского был организован духовой оркестр колонистов. Как отмечают хроники, оркестр имел честь трижды выступать в присутствии императора. Оркестр просуществовал до начала Великой Отечественной войны. 29 июня 1900 года в Стрельнинской колонии основано Колонистское отделение Стрельнинской пожарной дружины князя А.Д. Львова.
На открытке немецкая кирха Святого Петра и Павла некогда располагавшаяся рядом с немецким кладбищем (или современным языком на границе Нижней и Верхней колонии около "красного дома"). В советское время — клуб колхоза «Роте фане».
Летом стрельнинские колонисты и жители соседних деревень Халузи и Ижорка сдавали свои дома горожанам под дачи. На реке Стрелка колонистами была организована лодочная станция, устроены купальни для отдыхающих. 10 октября 1910 года торжественно отмечалось 100-летие Стрельнинской колонии. В 1929 году по инициативе братьев Менг в Стрельнинской колонии организовано товарищество по совместной обработке земли. В 1930 году был создан колхоз «Роте Фане» огородно-картофельного направления. В феврале 1931 году в колхозе числилось 60 хозяйств и 121 член (113 немцев, 6 русских, 2 эстонца). До войны были построены три скотных двора, телятник, силосная башня, два овощехранилища, молотильный сарай, зерносушилки, кузница, выкопан артезианский колодец, проведен водопровод на скотные дворы и в парники, оборудована дождевальная установка. В колхозе открылся клуб, демонстрировалось кино, работали детские ясли, столовая, библиотека. «Роте Фане» считался одним из передовых колхозов в Ленинградской области и в СССР - колхоз участвовал в ВДНХ - Всесоюзной сельскохозяйственной выставке, в Москве. В советское время в колонии была лишь начальная школа, по окончании которой дети переходили в школу-семилетку, расположенную в Константиновском дворце в Стрельне.
В 30-ых годах начались репрессии, направленные на российских немцев. Началось раскулачивание, и девять немецких семей из стрельнинских колоний были сосланы на Кольский полуостров. В годы Великой Отечественной войны, с 16 сентября 1941 года по 19 января 1944 года Стрельнинская колония находилась в зоне оккупации. В январе 1942 года началось выселение немцев из окрестностей Ленинграда. Фашисты выселяли немцев. В феврале 1942 года жителей Стрельны вначале собрали в Красном Селе, а затем по железной дороге отправили на запад. В марте 1942 года колонна ленинградских немцев (3440 человек) прибыла в сборный лагерь Конитц в Западной Пруссии и 335 человек в лагерь Нойштадт под Данцигом. В 1945–1948 годах подавляющее большинство советских немцев были вывезены из Германии в СССР и направлены на жительство в Сибирь. В их числе были и жители Стрельнинской колонии. В конце 50-ых годов некоторым немецким семьям удалось вернуться на малую родину, в Стрельну. В 1994 году по инициативе мэра Санкт-Петербурга Анатолия Собчака возник проект возрождения Стрельнинской Нижней Колонии – Нойдорф. Германия выделила 20 миллионов немецких марок на строительство коттеджей для этнических немцев, семьи которых пострадали от репрессий 30-40-ых годов. В Стрельну переехали немцы из России, Узбекистана, Казахстана, Молдавии. История новой немецкой колонии в Стрельне ещё только пишется.
...Моя одноклассница Татьяна Ильясова (Лефлер) пригласила меня в их с мужем недавно отстроенный дом в Стрельне. Дом мне очень понравился, но я прежде всего ценю людей. Именно люди наполняют дом тем содержанием, которое истинно ценно. Меня встретили родители Татьяны: Михаил Александрович и Людмила Александровна Лефлер. Они в браке уже 69(!) лет. Супруги Лефлер жители Стрельны с рождения, и оба родились в стрельнинском роддоме. Я не ошиблась – в конце 20-ых начале 30-ых годов прошлого столетия, в Путевом дворце Петра I, располагался роддом.
Михаил Лефлер. Ему 20 лет. Только четыре года назад кончилась война. Но оптимисту хватило этого короткого срока. - какое жизнеутверждающее выражение лица!
Михаилу Александровичу скоро исполнится 91 год. Он подтянут, моложав. У него хорошая память, озорной взгляд и явная артистичность. Глядя на этого мужчину в весьма почётном возрасте, никогда не скажешь, что он прошел через тяжкие испытания. Правильно говорят, что человек может вынести многое. Может быть генная инженерия сделала нашего героя таким, ведь в венах и артериях Михаила Александровича течёт немецкая, финская и русская кровь. А, как всем известно, от родителей разных национальностей рождаются самые красивые и талантливые дети.
Дедом Михаила Александровича по отцовской линии был стрельнинский немец Карл Лефлер, бабушкой – стрельнинская финка. Его отец, Александр Лефлер, женился на русской девушке Евдокии из Новополья. Когда я спрашивала нашего героя, что в их семье было финского или немецкого, Михаил Александрович не торопился с ответом. В его семье уже говорили по-русски, но осталась бабушкина традиция по утрам пить кофе, вернее напиток из выращенного в огороде цикория и ячменя. Был и ещё один немаловажный фактор, отличавший немецкие и финские семьи, в том числе и семью Лефлер – все они имели крепкое хозяйство: лошадь, телегу, корову и очень часто не одну. До войны семья Лефлер жила в доме №14 на Старо-Нарвском шоссе.
Фото 1929 года. Счастливые родители Миши Лефлера: Евдокия и Александр, в своём саду на Старо-Нарвском шоссе. Они ещё не знают какие тяжкие испытания уготовила им судьба.
Александр Карлович предпочёл не вступать в финский колхоз «Заводы», а занимался частными грузоперевозками на своей лошади и телеге, держал скот и имел огород, то есть был кулаком. (Надо заметить, что финнов вообще невозможно «обобществить». В силу своей особой ментальности, финны рассчитывают только на себя. А тут ещё и немецкая составляющая). Это и стало, как полагает Михаил Александрович, основной причиной ареста отца 8 марта 1938 года. Маленький Миша был свидетелем ареста отца, и он даже знает имя «патриота», по чьему доносу он был арестован. Это сделал председатель того самого колхоза «Заводы» (и фамилия его жива в памяти Михаила Александровича).
Хозяйство Александра Карловича Лефлера. Не эта ли имеющаяся в хозяйстве сельскохозяйственная машина стала главным обвинительным аргументом в доносе, написанном на стрельнинского полунемца-полуфинна?
Надо сказать, что через некоторое время председатель сам оказался в той же следственной тюрьме, что и отец Михаила. На следующий день после ареста отца, со двора Лефлер увели скот, отобрали телеги, но оставили нетель (молодую, ещё не телившуюся корову). Попытки Евдокии выяснить судьбу мужа, хождение с сыном по инстанциям не увенчались успехом, хотя Михаил Александрович вспоминает, что однажды, в один из таких горестных дней, им удалось увидеть за решеткой полуподвального окна отца и даже передать ему буханку хлеба.
С этого момента начинается история героического противостояния русской женщины в борьбе за жизнь своего ребенка. Во время своего рассказа Михаил Александрович много раз повторял, что выжил только благодаря матери. Отца Михаила осудили на 5 лет, он работал в Пермской области, где основная масса осужденных валила лес (в том числе и тот стукач, по доносу которого осудили отца), но рукастый и мастеровитый Александр Лефлер работал шорником (делал лошадиные хомуты). Евдокия устроилась на работу в колхоз, у неё теплилась надежда дождаться мужа, но все планы порушила война. Сын стрельнинских немца и финки погиб, защищая советскую Родину в штрафном батальоне.
...В Стрельну немцы пришли в середине сентября, бои были страшные. Всё местное население немцы погнали в сторону Ропши, а оттуда в Волосовский район. Я слышала из первых уст несколько рассказов о том, как немцы пришли в Стрельну, Лигово, Урицк. Больше всего в этих рассказах поражало то, как женщины, оказавшиеся в самом центре военных действий, могли так быстро собраться с духом, сориентироваться в ситуации и, под прикладами фашистов, выгоняющих их из собственных домов, умудриться взять с собой документы, зимнюю одежду, хоть какую-то еду и то, что потом можно поменять на еду. В Волосовском районе немцы держали под небольшой охраной большую часть мирного населения Стрельны и соседних деревень. Туда пригоняли всё новые и новые партии стариков, женщин и детей. Лютой зимой 1942 года, через знакомых, мама Евдокия получила сообщение, что её родители, оставшиеся в Новополье, на грани голодной смерти. Она решается на отчаянный шаг — поменять взятые золотые украшения на муку и дойти с ребенком до родной деревни, чтобы спасти родителей от голода. Мороз в ту зиму был под сорок, шли лесом по проложенным такими же ходоками тропам, ночевали где придётся и сумели донести бидон муки родителям, хотя на последнем этапе мать и сын всё-таки были задержаны немецким патрулём направлены обратно в Волосовский лагерь уже «за казённый счёт». Как 12-летний ребёнок выдержал этот поход, трудно представить. Весной 1942 года в Волосово гражданское население погрузили в товарные вагоны и повезли в Германию. По дороге умер каждый второй. Мать и сына Лефлер спасло то, что ранней весной они сумели насобирать какое-то количество зерна на неубранных полях. В Германии депортированных уже ждали в трудовом лагере города Нойштадт-на Дунае. Надзиратели всех без разбора били плётками, из еды только две гнилых картошины и кусок хлеба с опилками за целый день. Зато водили мыться раз в неделю - боялись тифа. «Спас», так сказать, мать и сына господин Георг Нутц из общины Оберулрайн, выбрав себе в батрачки Евдокию. Регулярно в лагере проходила продажа батраков – приезжали владельцы немецких хозяйств и покупали рабочую силу.
Сколько горя и испытаний на одну семью! Как были рады Георг Нутц и Сергль Корбиниан в 1994 году тому, что их ровесник Михель и его мама Дуца (так называли хозяева своих батраков - Михаила и Дусю), живы.
Я несколько раз спрашивала Михаила Александровича о том, сыграла ли его немецкая фамилия какую-либо роль во время его нахождения в Германии?
- Один раз фамилия помогла- ответил он. Господин Нутц оказался недобрым человеком — Евдокия и Михаил работали с пяти утра до поздней ночи на его ферме и полях, кормили их плохо, а однажды хозяин в гневе воткнул вилы в ногу мальчика, потому что тот не слишком резво собирал картошку. Евдокия вытащила откуда-то заветную сумочку с документами, которую берегла всё это время и убежала в магистрат города. Вот только там и при таких обстоятельствах, Евдокия воспользовалась тем фактом, что её муж немец и пострадал от советской власти. Отношение господина Нутса к своим батракам резко улучшилось, а вскоре пришёл конец войны. Американцы заняли город Нойштадт. Немцам, имевшим батраков, велели выделить своим работникам двухнедельный паёк и привезти всех уже в американский лагерь. В нём были люди многих европейских национальностей. Лефлеры получили одну буханку хлеба на двоих — награда за три года непосильного труда.
И опять Евдокия вырвалась из рук голодной смерти, осмелившись пойти с жалобой уже в американскую комендатуру. Американцы наведались в хозяйство добропорядочного бюргера, отобрали у него все съестные припасы, а самого решили расстрелять. Спасла его Евдокия, упавшая на колени перед американскими солдатами. Она не хотела брать такой грех на душу. А потом был уже советский лагерь под Кенигсбергом с высоким забором и колючей проволокой, где всех «предателей Родины», работавших на немцев проверяли на благонадёжность до осени. Кормить предателей надлежащим образом никто не собирался. Уже шестнадцатилетний Миша Лефлер собрал команду смельчаков, они сделали подкоп под забором в дальнем уголке лагеря и стали каждую ночь наведаться в опустевшие немецкие деревни в поисках еды. Мальчишки умудрились даже протащить через лаз козу на территорию лагеря. В сентябре эшелон с депортированными прибыл из Германии в Лугу. Михаил с мамой вернулись не сразу, но всё-таки вернулись в Стрельну и началась другая мирная жизнь. Но навсегда у Михаила Александровича Лефлера осталась способность решать проблемы самым решительным образом, не пасовать перед трудностями и много работать.
Михаил Александрович Лефлер с дочерью Татьяной. 9 мая 2019 года Михаилу Александровичу исполнилось 90 лет.