Водопад
Возможно, мой рассказ будет запоздалым дополнением к фотографиям с прорванной плотиной водопада, но пусть он будет, ведь я был свидетелем этих событий…
Начну с того, что на фоне стрельнинского водопада, а также путевого дворца Петра I и Константиновского дворца, прошли мои детство и юность. И это не метафора – это всего лишь описание повседневного вида из окна моего дома, в котором я прожил с 1961 по 1974 год. Иногда я сидел на подоконнике и смотрел в это окно, даже не осознавая красоты открывающейся панорамы, бесцельно смотрел в него, как смотрят дети – думая о чём-то о своём, погрузившись в своё, недоступное никому, пространство; иногда использовал это окно вместо двери, выпрыгивая из него, чтобы искупаться в водопаде вместе со сверстниками (случалось, у меня забирали ключи от квартиры и я должен был сидеть дома, потому, что наказан), а чаще - просто смотрел в него потому, что мой письменный стол стоял прямо напротив окна и смотреть кроме как в него, было некуда.
Итак, водопад. Про него, про Орловский пруд, про Стометровку (так мы называли Карпиев пруд) и Портовый канал можно было бы написать целую книгу – мальчишки народ любознательный, должны были знать и испробовать все только самостоятельно, а залезть куда-нибудь, куда нельзя, пока не видят взрослые, – это было делом первоочередным. Мы даже спускались по ступеням-скобам в глубину бетонного водосброса и перебирались через проход внутри на противоположную сторону. Так, ради интереса и преодоления чувства страха. Ловля рыбы занимала в нашей жизни отдельное место: ловили и на удочку во всех водоёмах, и подсекали тройником щурят и карпов в Орловском пруду, и руками таскали на Портовом канале из-под камней миногу, надевая для этого шерстяные перчатки с обрезанными пальцами. Весной, расположившись на деревянном мосту за причалом рыболовецкого колхоза «Прогресс», вылавливали плоскими сетками на длинных верёвках выпавшую при разгрузке с баркасов корюшку, а, случалось, и честно подворовывали «несортовую» рыбу, к которой относился судак, щука и угорь, у рыбаков, которые прятали её в лодках, уходя переодеваться. Определение «честно» в сочетании с «подворовывали» звучит, быть может, странно, но мы всегда придерживались строгих правил: никогда не забирали всю рыбу, а экспроприировали одну-две рыбёшки, причем всегда оставляя такого же сорта и хозяевам, понимая, что оставшейся рыбы должно было им хватить на натуральный обмен для снятия стресса. Может быть, поэтому они нас и не гоняли.
Рыбоприёмный пункт колхоза "Прогресс"
Удивительно, но в моей памяти сохранились даже воспоминания о съёмках фильма «Верьте мне, люди» с эпизодом на старом мосту Портового канала. Для небольшого поселка съемки кино были, конечно, важным событием, поэтому эта новость разнеслась моментально. С нашего двора дойти туда было минутным делом, но мне было в это время лет шесть и был я там с такими же пацанами! Вот это был уровень свободы!
Мама автора с братом на мосту Портового канала
Про детство можно писать бесконечно, воспоминаний много, но сейчас я хочу рассказать не о нём, а об истории стрельнинского водопада. Удивительно, что его все знают, но о нём самом не знают, практически, ничего. Попробую исправить ошибку.
Начну издалека. Изначально, до начала освоения этих земель Петром I, водное пространство Стрельны состояло из двух протекающих по её территории небольших речушек – Стрелки и Кикенки. Возможно, они так и остались бы малоприметными речушками, если бы не стремление Петра I как можно быстрее заселить и застроить только что отвоёванные у Швеции земли вокруг Финского залива, закрепляя за Россией, таким образом, выход к морю. Ништадтский мирный договор со Швецией, после подписания которого земли Ингерманландии официально вошли в состав России, будет подписан только в 1721 году, а для начала требовалось громко заявить о том, что эти земли - русские. Именно поэтому, в ещё не успевший справить и десятилетие строящийся Санкт-Петербург, будет перенесена столица России, именно поэтому, спешно, но капитально, начинают возводиться величественные и помпезные загородные царские резиденции, для которых нижним уровнем отсчета выбирались лучшие образцы европейских королевских дворцов, именно поэтому, земли вдоль южного побережья Финского залива будут насильно раздаваться приближённым царского двора со строгим обременением – застроить их как можно быстрее дворцами с садами и парками.
Особую любовь, после посещения французской королевской резиденции в Версале, Пётр Первый испытывал к фонтанам, поэтому непременным условием при выборе места для царской резиденции была возможность создания водохранилищ, достаточных для организации и питания фонтанов. Литориновый уступ, который играл роль природного пьедестала при строительстве дворцов и создавал потрясающие виды с перспективой на Финский залив, как нельзя лучше подходил и для строительства фонтанов, позволяя использовать перепад высот и за счет этого обходиться без каких-либо насосов.
Первоначальный выбор места для строительства царской резиденции выпал на Стрельну, где все эти требования сочетались, и 27 мая 1710 года «место палатному строению, садам и прудам» было одобрено Петром Первым. Начались проектные работы по созданию дворцового ансамбля и подготовке местности к строительству.
Уже в 1712 году на берегу реки Стрелки были построены кирпичные заводы, назначением которых было обеспечить строительным материалом грандиозное строительство. По проекту венецианских мастеров-гидравликов во главе с Доротео Аламири, под руководством генерал-лейтенанта Шица в 1715 году началось строительство главного водохранилища – Заводского пруда. Начиная с 1716 года проектированием Стрельнинского ансамбля занимались - сначала Б.-К. Расстрелли, затем Ж.-Б. Леблон, а с весны 1718 года на русскую службу был принят итальянский архитектор Николо Микетти, который творчески переработал сделанное предшественниками и в апреле 1719 года начал реализовывать уже свой проект.
Для создания Заводского пруда естественное течение реки Стрелки было повёрнуто в сторону Финского залива по специально вырытому Портовому каналу, на котором была сооружена плотина с деревянным шлюзом. Этот шлюз служил, в основном, для заполнения Заводского пруда, а за сброс излишков воды из пруда отвечал другой шлюз, каменный, который был соединён со старым руслом реки Стрелки и отводил воду через каскад образовавшихся прудов - Карпиева, Форелиевого, Цветного и Мельничного - в западный канал Нижнего парка. Основным назначением Заводского пруда являлось накопление запасов воды для обеспечения нужд кирпичных заводов и питания каскада прудов западной части парка.
Буквально пару слов из статистики о стрельнинских кирпичных заводах, чтобы можно было оценить масштаб производства. В 1722 году в 10 заводских печах было обожжено более 4 500 000 штук кирпича. Из стрельнинского кирпича построены: Монплезир в Петергофе, Константиновский дворец в Стрельне, здание Двенадцати коллегий в Петербурге. Казённый гончарный двор, входивший в состав завода, изготавливал не только посуду, трубы, садовые горшки и цветной кирпич, но и «кафли», которые по своей добротности и красоте не уступали привозным, голландским, причем начиная с 1724 года все руководство по их производству осуществлялось только русскими мастерами. Кафли в петровское время прочно вошли в моду в дворцовом строительстве, ими облицовывались печи и стены.
Начиная с 1722 года, роль загородной резиденции переходит к Петергофу и царское внимание к Стрельне угасает. Но к этому времени новая водная система уже была создана и начинала самостоятельную, отличную от первоначального полу-декоративного назначения, жизнь.
В 1735 году на берегу Портового канала «мельничный и машинный директор» И.-Х. Кейзер строит водяные мельницы, механизмы которых приводились в движение колесами, диаметром более 5 метров. Эти мельницы по своей производительности и оснащённости были одними из крупнейших и передовых в России. Мельницы были различного назначения: мукомольные («мучная и пеклеванная»), пильные, для шлифования стёкол, плющения железа и «для толчения разных красок, мелу, гипсу и прочего».
Всё поменялось после разрушительного наводнения 1777 года, которое полностью уничтожило Царскую (нижнюю, основную на то время) дорогу, проходившую по нижней части литоринового уступа вдоль парадных фасадов дворцов. Разрушенными оказались и мельницы.
Именно после этого наводнения Стрельна начинает принимать тот вид, который привычен нашему современному взгляду. Императрица Екатерина Вторая приказала "вести дорогу верхом"- там, где при Петре I была проложена неприметная грунтовая дорога, обозначавшая южную границу усадеб. В 1780-81 гг. по проекту архитектора Ф.В. Бауэра был сооружён одноарочный мост из известняка с гранитными парапетами через речку Кикенку, а в следующие два года – большой, полностью гранитный, двухарочный мост при истоке Портового канала из Заводского пруда. С целью сокращения объёмов работ, строящийся мост прошёл строго по контурам Заводского пруда и располагался немного севернее существующего в настоящее время. Этот мост, с мощными пилонами-ледорезами, надолго стал одной из главных стрельнинских достопримечательностей и часто встречается на открытках начала ХХ века.
При строительстве нового моста шлюз был отнесен на 37 саженей вниз по течению. Через 15 лет, во время паводка в апреле 1798 года, плотина Заводского пруда была прорвана и были снесены все шлюзы.
В 1800 году было принято новое решение: сразу за гранитным мостом сооружается водослив с четырьмя дощатыми перепадами, покрывающими набивку из глины под ними, а дно за перепадами укрепляется каменной наброской. По берегам водослива забили шпунтованные деревянные сваи – это защищало берега от размыва. Естественно, такая конструкция была недолговечная и ремонты водослива проводились практически каждые 10 лет, причем менялось только количество перепадов, а принципиальных изменений в конструкцию не вносилось. Изменения за сто с лишним лет коснулись только названия пруда, который стал называться Орловским, и берегов Портового канала, которые около водосброса укрепили камнем, а дно канала вымостили булыжником.
Очередное разрушительное наводнение 1924 года уничтожило каскад водопадов, и в очередной раз Орловский пруд обезводел. Восстанавливать каскады больше не стали.
В этот раз к вопросу строительства плотины подошли основательно, и в 1928-1929 годах на реке Стрелке в 80 метрах ниже каменного моста, была построена плотина, включающая в себя каменно-бетонное водосбросное сооружение, левобережную и правобережную сопрягающие части плотины с глиняным ядром. Так появился наш современный водопад.
Но и его жизнь не оказалась спокойной. Во время Великой Отечественной войны каменные мосты через реки Кикенку и Стрелку были взорваны. Бетонный водосброс уцелел, но левобережная часть земляной плотины была разрушена и Орловский пруд вновь обмелел.
В послевоенное время в створе реки Стрелки, немного южнее старого каменного, был построен новый однопролётный железобетонный балочный мост, существующий и поныне, это немного спрямило дорогу, а в 1952 году восстановили левобережную дамбу плотины.
Родители и мамин брат у водопада (1972 год)
В 1954 году была введена в эксплуатацию Стрельнинская водопроводная станция и весь посёлок стал пить свою собственную воду из Орловского пруда.
Очередное испытание водосброса случилось 24 апреля 1966 года, в период весеннего половодья. В правобережной земляной части плотины, примерно в 3-х метрах ниже уровня Орловского пруда, была обнаружена фильтрация воды. После поднятия затвора, уровень воды упал на 0,8 м и фильтрация прекратилась. Вскрытие гребня (траншея шириной 1 м и глубиной 1,3 м) показало наличие размытия глиняного ядра и образование глубокой ниспадающей каверны в сторону залива. К ремонтным работам приступить не успели - внезапно начал резко повышаться уровень воды в Орловском пруду и в течении одного часа поднялся до 1,2 м над гребнем водослива. Это привело к размыву гребня земляной плотины и образованию прорана шириной 10 м по верхнему уровню и 6 м внизу. На всё про всё ушло не более часа. Позднее выяснили причину резкого повышения уровня воды в Орловском пруду, ей оказался прорыв скопившейся массы воды в бассейне реки Пасторка, впадающей в Стрелку в 3-х км выше разрушенной плотины.
Подпорные сваи деревянных настилов
Зрелище было впечатляющим. Образовавшаяся промоина между телом водосброса и правым берегом получилась около 8 метров в глубину. В центральной части бассейна, между мостом и водосбросом, оголились остатки каскада старых водосливов, с торчащими подпорными столбами, и основание старого моста. Орловский пруд обмелел настолько, что на остров Любви можно было перейти в некоторых местах через протоку пешком, что я и делал тем летом в районе «половецких баб». Левый берег у водопада оголился, и нам, мальчишкам, стало понятно за что цеплялись и обрывались крючки наших удочек – сразу начались поиски возможных трофеев. Мне повезло, пожалуй, больше всех - между камней, которыми был обложен берег плотины, я нашел громадного рака, размером с ладонь взрослого человека! Значит чистая вода была, коли даже раки водились!
В отличие от наших ребячьих забот, проблемы по восстановлению плотины были много серьёзнее. В первую очередь требовалось поднять уровень воды в Орловском пруду, ведь это был питьевой водоем, поэтому почти сразу перед мостом начали строить временную запруду из фундаментных блоков и мешков с песком, а позже забили еще и металлические шпунтованные сваи. Уровень водохранилища восстановили, но дальнейшие работы по восстановлению правобережной дамбы растянулись на несколько лет и завершились только в 1972 году. Новая правобережная часть земляной плотины была выполнена из железобетонных блоков, а откосы укрепили плитами. Так водопад выглядит и по сей день.
Прорыв на месте правобережной плотины
Возвращение воды в бассейн перед водосбросом нами было отмечено торжественно. Не смотря на решётки вокруг бетонного водосброса и плакаты о запрещении купаться, к перилам металлического моста была привязана широкая толстая доска, и получилось подобие вышки для прыжков в воду. В хорошую погоду мы все свободное время теперь проводили на водопаде: загорали, играли в пятнашки в воде и ныряли с тумбочек и моста.
Те, кто помнит это время, вероятно, вспомнят одну забаву – катание по водосливу. Какой-нибудь смельчак перелезал через шлюз, садился на водослив и спускался в потоке воды по заросшему зеленой тиной и скользкому бетонному основанию. Зрелище было забавное, потому что обычно это сопровождалось воплями спускающегося, которые моментально затихали в конце полета после погружения в бушующую пену. Когда он выбирался на мелководье, то всегда нелепо копошился в воде, избавляясь от набившейся в плавки тины. Скажу честно, я в число этих смельчаков не входил. Я сплавал по водоприемному колодцу-коридору до того места где он стыкуется с основанием слива плотины и обнаружил, что оно равномерно уходит в глубину только в левой половине, а с правой стороны, на глубине около метра, имелась ступенька. Я поделился своим открытием с друзьями и желание прокатиться по водосливу исчезло не только у меня.
Прорванная плотина
Зато прыжки в воду нами отрабатывались по полной программе. «Бомбочкой» и «солдатиком» прыгала только «малышня», а в нашем репертуаре самым простым был прыжок «рыбкой», это когда после толчка в верхней точке необходимо было «сложиться» и войти в воду практически перпендикулярно с минимальными брызгами, а сложными считались прыжки с выполнением оборотов. С одним оборотом я прыгал легко, больше – боялся…
Да, это было время, когда на водопаде была жизнь. К нему приходили семьями и располагались на правом берегу у дамбы - там был песчаный вход в воду; вдоль берегов всегда сидели рыбаки и недовольно ворчали, когда кто-нибудь из купающихся подплывал близко к его удочкам, а нам это нравилось и мы подплывали.
Водопад любили, у водопада отдыхали.
А весной 1975 года мы получили новую квартиру. Вид из моего окна изменился, мы переехали на улицу Гоголя напротив 421 школы, я повзрослел, стал студентом. С тех пор я больше ни разу не купался у водопада, а через несколько лет я вообще уехал из Стрельны…
Я редко бываю в Стрельне, но когда мне случается проезжать мимо водопада на машине, я обязательно немного притормаживаю на мосту и пытаюсь успеть разглядеть вначале окна своей старой квартиры, а потом перспективу Портового канала сквозь рамку плотины… Возможно, я пытаюсь разглядеть там своё детство…
В материале использованы фотографии неизвестного автора, полученные от Дмитрия Пантелеева: Подпорные сваи деревянных настилов, прорыв на месте правобережной плотины, прорванная плотина.