Холодом доносит привкус мятный Балтика…
29.06.2020 11:45
755
Заметки о Юрии Инге
«И не успел, как все поэты, Сказать немного о себе…»
Стрельна, Волхонское шоссе, Новая улица. Семья Инге
Согласно выписке из метрической книги, Эриха (Юрия Инге) крестил пастор Пенгу, Гвидо Вильгельмович (Васильевич) Пенгу в лютеранской церкви в Лигово Святого Михаила, восприемниками стали бабушка с двоюродным дедушкой – Тереза и её брат Леопольд, а также прапрабабушка – Эмма-Доротея Пауфер.
Приведем выписку из метрической книги, хранящейся в ЦГИА:
Список рожденных и крещенных в 1906 г.
Первая запись: Девятнадцатого декабря 1905, 19 Февраля
Инге Эрихъ Францъ Вильгельмъ (Erieh Franz Vilhelm Inge)
Родители: Купец Альфредъ Инге (Alfred Inge) и его жена Эльфрида Iaaннa ур. Iогансенъ (Elfride дев. Iohannsen, оба лютеране)
Воспрiемники: Купец Францъ Коковский
вдова Тереза Iогансенъ
Вильгельмъ Инге замещенъ Леопольдом Iогансенъ
Эмма Инге
Крещение совершено в Лигово
Пасторъ Ген. Суп. Пенгу.
Эта строчка, завершающая запись, с которой я знакома лет двадцать, всегда меня ставила в тупик. Где тут имя и фамилия, титул или звание? А ларчик просто открывался…
Небольшая справка — согласно Википедии, деревня Лигово (фин. Liihala, швед. Liga) к 1500 году была приписана к Тирисскому лютеранскому приходу (теперь Мартышкино Ломоносовского р-на), жили православные ижоры, затем переселенные сюда финноязычные лютеране – савакоты. В 1905 году было образовано Общество благоустройства дачной местности «Новые места», нечто вроде администрации, которая в т.ч. решала вопросы противопожарной работы. Благодаря изысканиям А. А. Забельской знаем об участии семьи Инге в стрельнинской пожарной бригаде князя А. Д. Львова. Возможно, здесь и кроется причина крещения мальчика в церкви в Лигово, хотя появились и другие соображения. Известен местный храм св.Николая евангелическо-лютеранского вероисповедания немецкого прихода. Эриха Инге крестили в 1905, в 1906 утверждён приход и освящен суперинтендантом Гвидо Пенгу, который, собственно, и крестил будущего поэта. Путаница всё же есть – крестили, когда церковь ещё не освящена и не утверждена? Может, дома у кого-то? И наконец приходим к естественному выводу, что церковь св. Михаила – это церковь на углу Среднего проспекта и 3-й линии Васильевского острова, к которой относился небольшой пригородный приход. Гвидо Пенгу – генерал-суперинтендент (вот он – ген. суп.) и вице-председатель Петербургской евангелическо-лютеранской консистории. Возможно, что он вовсе и не крестил мальчика, а только лишь подписал метрическую запись, будучи начальником.
Впрочем, мы можем и ошибаться – ведь старший дядя Эриха Инге – Лев Васильевич (Виллиевич) Инге был старостой церковного прихода Святого Михаила на Васильевском и сам проживал на Малой Пушкарской улице Петроградской стороны, почему племянника было не привезти для крещения к нему в город? Наверное, по зимнему времени и малолетству, малышу было всего полтора месяца.
После крестин 19 февраля, более чем через месяц после рождения мальчика, по холодному ветру вернулись домой к Волхонке. Инге жили в домике пожилой Терезы Иогансен, бабушки Эриха, когда-то крестьянки деревни Кикенка. Альфред и Аксель, братья, занимали два этажа. Их сыновья – Эрих и Герман были одногодками и, подрастая, много времени проводили вместе. Именно из тех времен – слова в стихотворении «Дорогу в лавку мерили на мили, из простыни кроили паруса… И за поход на яхте в Петергоф Во всём сословье уличных мальчишек лишь мы носили титул моряков». Приспособив неказистый ялик под судно для кругосветного плавания, шли к ближайшему петергофскому мысу по не всегда спокойному свинцовому мелкому морю.
Юрий Инге. 1936 год
Юность
Потом было несколько лет на берегу другого моря, Черного. Из-за слабых лёгких Юрия, или всё же из-за предчувствия серьезных перемен, семья перебралась в Симферополь. Пожили у брата Эльфриды, который имел неплохое дело в Крыму – продавал швейные машинки. После возвращения Юрий приведет в тот же дом свой маленький семейный кораблик, став теперь по необходимости его капитаном. Семья уменьшилась – отец умер в Крыму от сыпного тифа, там и похоронен. У пятнадцатилетнего юноши Юрия остались на руках мама с семилетней Ниной и новорожденный Виталий. Юрий был вынужден содержать семью. По ночам разгружал хлеб. А учёба? Здесь добавим о возможном, не подтвержденном документально, варианте обучения Юрия Инге в Петришуле, в архиве этого учебного заведения не найдено пока свидетельств. Раз Юрий Инге уже с 1921 года жил в Стрельне под Петроградом, то он вполне мог ходить в Петришуле (ему было только 16-17 лет). Дело в том, что после революции из всех немецких школ была открыта только Петришуле. Были закрыты Катариненшуле, Анненшуле, Реформитеншуле из-за прекращения снабжения (школы тогда декретом отделили от церквей, которые их снабжали). Т.е. просто учителям перестали платить зарплату, и не стало дров! Петришуле повезло – ее учителей снабжали «пайком», а школу дровами. Видимо, она была наиболее приспособлена в плане печей и опекалась самим Луначарским, она одна только и работала в те годы. Печки были старые, изразцовые – строили-то ее в 1762 году. Но вопрос обучения Юрия Инге в школе остается открытым. Хотя его двоюродный брат достаточно решительно пишет о Петришуле, упоминая и частную приготовительную школу в Стрельне, где были Эрихом окончены первые классы. Как здесь не упомянуть стихотворение «Стрельнинский парк»!
Старинный парк приморского совхоза…
Там нынче осень – золото в огне,
Глухие предоктябрьские грозы,
Букеты астр в распахнутом окне.
Геологи, врачи и педагоги –
Ровесники, живущие вдали, –
Мы начинали здесь свои дороги,
И нас они далёко повели.
Здесь, на горе, у каменного зданья,
Где вьётся плющ, как ржавая тесьма,
Рождалась дружба, встречи и прощанья
В наивных строчках детского письма.
Нам не забыть нетопленые залы
И взрывом озарённый горизонт.
Не дожидаясь солнечного бала,
Мы убегали с братьями на фронт.
Мы отложили школьные тетради,
Со школой распрощались в этот год,
Когда великий бой при Петрограде
Гремел на склонах Пулковских высот.
А на дубы глядел сквозь дым флотилий
Недружелюбный берег Териок.
Тут, в парке, мы деревья посадили,
Но в те года никто их не стерёг.
Я вспоминал, что пережил когда-то,
Увидел снова астры на окне,
Неосвещённый флигель интерната,
И выстрелы, и топот в тишине.
Я прохожу заросшим парком снова
И слышу птичье пение в кустах,
Где поджидал я Лидию Лаврову,
Второступенку с лентой в волосах.
Мои друзья стоят в аллее главной
И, глядя вдаль, где рушится волна,
Дни вспоминают молодости славной
И педагогов старых имена.
Мы снова здесь, случайно иль нарочно,
Но трудно нам не вспомнить в этот час
Учителей, приморский парк, ту почву,
Что под ветрами вырастила нас.
1938
Стрельнинские краеведы, надеюсь, определят точно, какой парк, какие нетопленые залы и какое каменное здание на горе вспоминает автор.
Позже, когда Юрий уже будет довольно уверенно шагать по литературному пути в Ленинграде, его младший брат Виталий в неглубоком сероватом от хмурого неба море утонет, занимаясь в стрельнинском яхт-клубе. Это был 1938 год. «Теченье коварно и зло…» Как же они оба, живя на берегу, так и не научились плавать в совершенстве!
Юрий и Виталий Инге. 1937 год
Вхождение в литературу
С середины 1920-х Юрий работал на заводе «Красный треугольник», где и начал писать стихи. Первая книга «Эпоха» вышла в 1931 году. Став литературным секретарем поэтической группы журнала «Резец» (до 1939 года, потом «Ленинград»), познакомился с будущей женой Еленой Вечтомовой. Печатался, работал в редакциях ленинградских журналов «Юный пролетарий», «Звезда», «Костер» и других. Участвовал в журналистском сопровождении великих строек страны 30-х годов – многотиражки в Ткварчели, Симферополе (где на память о нем остались улицы его имени, такая есть и в Кронштадте), Кировске и т.д.
Ко времени неспокойных 1937 и 1938 годов относятся многочисленные трамвайные поездки Юрия с Еленой из города в Стрельну. Фотографии запечатлели их раздумчиво гуляющими у моря, дурачащимися в парках, позирующими для удачных фото у дворцов и на берегу. К тому времени уже в семье старших дядей Инге есть репрессированные, это Герман Оскарович Инге 1905 г.р., уроженец г. Ленинграда, немец, из служащих, административный работник, до мобилизации в трудармию проживал в Дзержинском районе Сталинградской области г. Пермь. Прибыл в Богословлаг НКВД 27 января 1943 г., выбыл 11 апр. 1946 г. в Базстрой. С его внучкой Инной, моей четвероюродной сестрой, мы дружны. Кого-то нет в живых, это упоминавшийся старший из семерых братьев – Лев Васильевич Инге, 1869 г.р., из Либавы, ответственный исполнитель по снабжению НИИ математики и механики. Другие дяди Эриха судьбу свою не могли предвидеть – Аксель служил гувернёром у чиновника. Будучи младшим, считался в семье наиболее разумным, и продолжал в меру сил заботиться о племянниках, когда после мобилизации на фронте Первой мировой, где Густав и Макс в боях погибли, Гарри и Аксель тоже воевали, но вернулись. Дядя Лев даже оплачивал обучение Эриха в Петришуле. Не дождавшись в Либаве младшего внука Эриха, лоцман Вилли Инге покинет сей мир в возрасте 78 лет. Всё это материал для дальнейших исследований о семье Инге.
Часы жизни
А пока вернёмся к истории, давшей имя стрельнинца Юрия Инге скверу в центре Стрельны.
С началом Финской войны Инге стал военным корреспондентом, в том числе кронштадтской бригады торпедных катеров «Атака», писал для газет Карельского района и Кронштадта. Для «запасного портфеля» ленинградского Радиокомитета написал поэму «Война началась», которую передавали 22 июня 1941 года вслед за объявлением Молотовым о начале войны.
Известен героический прорыв кораблей и судов Краснознамённого Балтийского Флота из Таллина в Кронштадт и Ленинград (Таллинского прорыва) 28–29 августа 1941 года под обстрелом с берегов, с воздуха, в минном коридоре длиной 321 км Финского залива. Вместе с ледоколом «Кришьянис Валдемарас» в составе редакции газеты «Красный Балтийский флот» в свои 36 неполных лет погиб Юрий Инге. Вошедший в военное время двухлетним сын Сергей вместе с мамой, Еленой Андреевной Вечтомовой остался в блокадном Ленинграде до Победы. Сколько пришлось горя и бед на их долю, знают только они. Академик Сергей Юрьевич Инге-Вечтомов благодарен матери за возможность разделить судьбу ленинградцев.
Гибель Юрия Инге недалеко от полуострова Юминда на втором месяце освободительной Великой Отечественной войны трагична и символична как пример массового героизма нашего народа, как тяжкое оправдание Победы.
Короткий период творчества Юрия Инге в десять лет дал шесть сборников стихов, несколько исторических очерков и богатую военную историю газетных публикаций. Почти ежедневно в течение дух месяцев в газете «Красный Балтийский флот» публиковались его стихи и подписи под карикатурами Льва Самойлова в подвале «Полундра». Образ неунывающего краснофлотца Мити Клотика пополнил ряды бойцов, со страниц прессы подбадривавших наших бойцов, едко высмеивавших фашистов и внушавших в тяжелую минуту веру в победу. После гибели Инге еще во время войны выходит два сборника стихов, составленных его товарищами, а после войны один за другим издаются ещё восемь сборников и пятью изданиями книга посвященных – ему самому – стихов. Родина его, Стрельна, помнит своего героя и помогает хранить память о нем – некоторые из этих книг вышли тут, в Стрельне. Семья Инге благодарна Стрельне, которая остается родной для нас. Стар и млад, юные и зрелые стрельнинцы знают это имя, а поселок Стрельна известен далеко за пределами Петербурга в том числе и благодаря Инге. Ежегодные марши памяти Таллинского прорыва проходят в Петербурге и Эстонии – Стрельна вспоминается многократно. Международный литературный конкурс имени Юрия Инге расширил географию имени стрельнинца Инге – десятка три городов России и несколько стран приезжают и присылают свои работы в Стрельну.
Юрий Алексеевич Инге. 1931 год
Поэзия и жизнь Юрия Инге стали проводниками в существовании литературно-краеведческого музея поэта в Стрельне в библиотеке его имени, в появлении музея Таллинского прорыва в Кронштадте, который с 2019 года существует в Военно-патриотическом парке «Патриот» на эскадренном миноносце «Беспокойный». Экспозиция, вдохновленная героическим подвигом участников Таллинского прорыва, открыта на средства их потомков и Президентского гранта. Среди пятнадцати тысяч погибших в прорыве мы вспоминаем имя и Юрия Алексеевича Инге. Вклад в Победу погибших героев так же велик, как и дошедших до Кронштадта двадцати семи тысяч человек. Немногие из участников Таллинского прорыва приветствовали счастливый май 1945-го. Победа сделала всех героями-победителями, павших и живых, они все – освободители, фронтовики, герои.