Воспоминания маленького ленинградца. Орловский водоспуск
Летом 1950, 1951 и 1952 годов я, вместе с моим старшим братом Владимиром и мамой, проживали в посёлке Стрельна. Отец, Вячеслав Иванович Москвин, строил мост и восстанавливал Орловский водоспуск с плотиной. А мы жили при стройке первое лето в передвижном вагончике на колёсах, а на второе лето - в маленьком домике, предназначенном для дорожного мастера. Домик стоял на том месте, где сейчас находится стоянка для автобусов с туристами, приезжающими в Путевой деревянный дворец Петра Первого.
Со строительством этого домика связана довольно смешная история. Отец задал плотникам высоту потолка равную 2,8, то есть: две целых и восемь десятых метра. А мастера решили, что это 2 метра и восемь сантиметров. В итоге высоту потолка они сделали равной двум метрам и двадцати сантиметрам. Когда же были поставлены стены и настелены полы, отец с мастером пришли проверять работу. А плотники, их было, кажется двое, сказали, что даже сделали потолок выше, чем им заказывали. Так или иначе, но ничего переделывать не стали, оставили всё, как есть. Кроме домика на площадке была временная стоянка автомашин ЯГ-6, поливально-уборочных, будка уборной, деревянный сарай, в котором стоял отцовский автомобиль Опель-Олимпия и наши с братом велосипеды. А ещё висел гамак. В качестве крепежа были забиты в стволы лип два металлических костыля. Много лет спустя, проезжая Стрельну, я решил найти место, где висел гамак и... нашёл! В стволе одного из деревьев ещё была видна шляпка костыля. Было это, если мне не изменяет память, в 2004 году.
Когда была задумана реконструкция моста и восстановление Орловского водоспуска на месте взорванного осенью 1941 года моста, там уже был временный мост дерево-металлический системы Гау-Журавского. Но его, решили перестроить на постоянный, железобетонный, тот, который и поныне существует на Ленинградском (Санкт-Петербургском) шоссе. Одновременно необходимо было восстановить земляную дамбу, непосредственно примыкающую к железобетонной конструкции водоспуска(водослива). Кроме того, реконструкции подверглась водосборная чаша, расположенная между мостом и водоспуском. Там грунт дна и откосов укреплялся щебнем, с применением вибротрамбовок. На земляных работах были заняты заключённые, которых привозили из колонии, расположенной, видимо, совсем рядом с Ленинградом или же непосредственно в Ленинграде. Каждое утро приезжала грузовая автомашина ЗИС-5, с тентом, в которой находились заключенные и охрана. Охрана – два бойца, а также старший по машине и водитель. Вооружена охрана была автоматами ППШ. По окончании смены заключённые садились в автомашину, всегда лицом по направлению движения, затем в кузов забирались два бойца из охраны, закрывали задний борт и машина уезжала. Так происходило каждый рабочий день. Как я уже отмечал ранее, заключенные использовались на работах, где не требовалась особая квалификация, и все были на виду. Обеденный перерыв проходил тут же на строительной площадке, под охраной. Как и чем кормили этих людей, я не знаю - никогда не видел. Из рабочих мне вспоминается плотник Стёпка (Степан) Картузов, да ещё десятник Макаров, который был участником Великой Отечественной войны, имел ранение левой руки. Рука была “сухая” и не опускалась ниже груди. Наша мама как то в разговоре спросила его, как он получил ранение, на что Макаров сказал, мол, было это в одной из атак, когда рота в 80 человек уходила, а назад возвращалось 4-5 человек. У отца в 1950 году на стройке были двое студентов-практикантов из Латвии, из Рижского университета. Говорили они по-русски, но с заметным акцентом. По окончании практики, вернувшись, домой в Ригу, прислали отцу письмо с фотографиями и благодарностью за тот опыт, что они приобрели за время работы под его руководством. Письмо, датированное октябрём 1950 года, и фото сохранились в нашем семейном архиве. Дополню свой рассказ следующим фактом, сообщённым мне моим старшим братом Владимиром. Был ещё и третий студент - практикант, по национальности испанец, которого звали Мигель. Но из какого ВУЗа его прислали к отцу на практику, брату уже не вспомнить…
Из специалистов помню также дорожного мастера по фамилии Конюх. Жил он в Стрельне неподалёку от стройки. Из строительной техники я упоминал ранее вибротрамбовки, с которыми работали заключённые, но были на стройплощадке ещё также компрессор, автокран, бульдозер, копры для погружения свай, бортовая грузовая машина Шевроле, полученная по ленд-лизу и переданная после войны в народное хозяйство.
Ближайшие окрестности. Совсем рядом со стройкой находился путевой дворец Петра 1-го. В описываемую мною пору, он был заселён. С ребятами из этого дома играл мой брат. Помню, что поскольку этот дом был очень старый, там было много мышей, которые даже днём шмыгали по двору, а кошки их тут же ловили. В доме проживало три или четыре семьи, остальную часть помещений занимала библиотека, которая потом переехала на новое место и стала работать в готического вида флигеле Орловского парка, выходящего на Ленинградское (СПб) шоссе. Кажется, она и сейчас существует. По крайней мере, думаю, что так. У меня появился приятель Лёня Батиенко (а может и Ботиенко), который был мне ровесник, то есть ему было, как и мне, 4-5 лет. Его мать работала на стройке землекопом. Ну, а мы с Лёней всё время проводили вместе, играя.
О Константиновском дворце вспоминается следующее. Это было полностью сгоревшее здание, рядом с которым был пруд или два, точно не помню. Сейчас рядом с восстановленным Константиновским дворцом такой пруд существует, я видел во время экскурсии. А тогда местные ребята в пруду даже купались. С мамой и братом мы ходили на прогулку в Нижний парк Стрельны, что у Константиновского дворца. По дороге в парк можно было увидеть два металлических остова сгоревших легковых автомобилей, наших или немецких, сейчас и не вспомнить. В парке сохранились пешеходные мостики, металлические, но деревянных настилов там не было. Были брошены несколько досок, и по ним моя мама переходила мостики, взяв меня на руки. Большой канал был заросший, в водных растениях, было много кувшинок. А по берегам росли полевые цветы, которые мы собирали целыми охапками. А ещё вспоминается, что было великое множество стрекоз, бабочек, майских жуков, которых я ловил сачком.
Местные жители. К ним относились, в первую очередь, рыбаки деревни расположившейся ниже водоспуска, вдоль канала, до самого Финского залива. Там стоял густой, устойчивый запах выловленной рыбы, сохнущих снастей, дёгтя, которым смолили лодки. Вода в реке Стрелке была в те годы очень чистой, ловилась минога и даже форель. Со слов моих родителей и старшего брата Владимира в рыбацкой деревеньке жил пчеловод, которого звали Адам Адамович. Он иногда угощал местных ребят мёдом. Ещё запомнился один случай, когда мужчина, из местных, на спор спустился на спине с водоспуска, прямо в водобойный колодец. Как он при этом уцелел, я не понимаю и до сих пор, если бы сам не был непосредственным свидетелем этого! У него на спине были ссадины, полученные во время скольжения по железобетону водоспуска. А так всё было цело и невредимо… Купаться все ходили на каменную дамбу, выступающую в Финский залив. Купались только с левой её стороны. Там было хоть и мелко, но зато на дне мелкий песок и чистая вода. На правой стороне от дамбы купаться было опасно: колючая проволока, рваное железо, осколки стекла и прочий мусор. Купальных костюмов ни у кого не было, поэтому после купания все ходили в кусты, росшие тут же на дамбе, как говорили тогда, “отжиматься”.
Кое-какие случаи из жизни, которые помнятся до сих пор. За керосином ходили в лавку, которая находилась в подвале тогда ещё не восстановленного дворца князя Львова. Поездки за питьевой водой мы с отцом совершали на автомобиле Опель-Олимпия, взяв с собой оцинкованный бидон. Бидон этот подтекал, поэтому его ставили в тазик и так ехали на машине. Водоразборная колонка находилась около жилого дома на выезде из Стрельны, по направлению к Ленинграду. На довоенном фото Стрельны этот дом отчетливо виден. В войну он, видимо, не был разрушен. Конечно же, питьевая вода в Стрельне была, но для питья не очень подходила: была “жёсткой” и чай в ней плохо заваривался. Вот поэтому мы и ездили за “ленинградской водой”. Из “путешествий” хочется остановиться на поездках в Ленинград и обратно на электричке и трамваем №36. Трамвайную линию до Стрельны “тянули” в несколько этапов: сначала до Урицка, потом до Сосновой Поляны и затем уже до собственно Стрельны. Кольцо трамвая сделали напротив Константиновского дворца. А до войны кольцо трамвая, было несколько дальше и заканчивалось у Львовского дворца. Недавно мне довелось увидеть фото этой конечной остановки на фото военного времени, осень 1941 года…Электричка до Стрельны и далее на Петергоф и Ораниенбаум уходила с Балтийского вокзала, куда мы добирались на троллейбусе, номер которого я уже теперь не помню. Со слов моего старшего брата, при подъезде к Ленинграду из окон электрички можно было заметить, как кончается чистое синее небо и начинается грязно-серое над городом. Вот такая была резкая атмосферная граница. И ещё: на привокзальной площади (пустыре) в Стрельне под большим старым деревом (кажется, это был дуб) торговали бутылочным пивом и лимонадом.
После сноса домика дорожного мастера, на его месте была устроена клумба с вазоном и посажены настурции.
Ну, вроде бы и всё, что запомнилось мне из далёкого теперь детства.